un momento poetico basato sulle opere di Leonid Yengibarov
«… All’improvviso, l’intero sciame di momenti rubati
V. Vysotsky
In esso, mi sono concentrato su uno.
Le candele di centinaia di migliaia di lampade si spensero.
Un colpo di tamburo… e silenzio…”
Interpreti: Kirill Karasov
Ideazione e Regia: Olga Melnik
Luci: Samuele Batistoni
“Sera… Secondo la mia vecchia abitudine, vado a piedi… Dove? Forse mi aspettano un padiglione polveroso di uno studio cinematografico e “scavi” abbaglianti. Forse la ciotola traboccante del circo, sul cui fondo dorato si fa tanta fatica a lavorare, o forse il palcoscenico familiare e misterioso, il sipario che si apre lentamente, esponendo tutte le cose più intime che sono nella tua anima… Non lo so…”
Leonid Yengibarov, “L’ultimo round”
Ispirato alla vita di Leonid Yengibarov, che combinava pantomima, circo e teatro, creando una nuova forma d’arte. Un omaggio al suo talento nel portare gioia e risate superando barriere linguistiche e culturali.
Lo spettacolo ha partecipato al Festival On line «Мир русского театра»-2024
Dopo la visione 7.120 spettatori on-line, è seguito un dibattito tra i critici teatrali, registi e insegnanti e siamo molto contenti delle belle parole che sono state spese per apprezzare il lavoro della regista e in particolare dell’attore Kirill.
Ecco qualche passaggio:
“La giuria ha convenuto che la regia e la recitazione di questa produzione sono degne di ogni elogio. Dettagli, soluzioni visive, luce e accompagnamento musicale si fondono in un’unica immagine, olistica e molto personale.”
Il protagonista principale della discussione è stato Kirill Karasov, la cui professionalità è stata più volte sottolineata dagli esperti.
“Con lui tutto è naturale, tutto nasce da solo. Ho visto la storia di un uomo molto solo ma molto forte. Questo è un uomo che sa come superare le circostanze. Non ho visto la commedia su Yengibarov, ho visto la commedia su me stesso. Ed è per questo che vado personalmente a teatro…. Kirill è diventato parte della mia vita dopo questa performance.
Ho visto un’opera di autori che non mi avevano mai visto, ma hanno parlato di me”, ha condiviso il regista, critico teatrale Andrey Maksimov.
—————————————————————————————-
Центр Интернационального Театра приглашает на Премьеру!
«ЗВЁЗДНЫЙ ДОЖДЬ»
поэтический момент по произведениям
Леонида Енгибарова ( на русском языке)
с Кириллом Карасовым
Режиссура Ольга Мельник
Свет Самуэле Батистони
1 ноября в 20:00 до спектакля аперитив на заказ
2 ноября в 21:00 после спектакля ужин на заказ
3 ноября в 17:00
«…Вдруг весь рой украденных мгновений
В нём сосредоточился в одно.
В сотнях тысяч ламп погасли свечи.
Барабана дробь… и тишина…»
В.Высоцкий
Вечер… По своей давней привычке я иду пешком…
Куда? Может быть, меня ждет пыльный павильон киностудии и ослепляющие «диги». Может быть, переполненная чаша цирка, на золотистом донышке которой так тяжело работать, а может быть, знакомая и таинственная сцена, медленно раздвигающийся занавес, обнажающий все самое сокровенное, что есть у тебя на душе… Я не знаю…
Леонид Енгибаров «Последний Раунд»
Lo spettacolo ha partecipato al Festival On line «Мир русского театра»-2024
Грустный клоун на сцене идеально выражает то, чего хочет от зрителя настоящий театр — перехода от развлечения к состраданию. Грустный клоун — идеальный персонаж моноспектакля: он сам совершает переход от веселья к боли и ведет с собой зрителя.
В «Звездном дожде» Ольги Мельник из Центра международного театра во Флоренции грустный клоун — Леонид Енгибаров, когда-то известный всему СССР (песня «Канатоходец» Высоцкого, кажется, про него), находившийся в художественной перекличке с великим Марселем Марсо. Московский клоун, который на рубеже 60-х-70-х снял круглый красный нос и начал говорить с публикой от своего настоящего имени и лица. Енгибарова в спектакле играет молодой актер Кирилл Карасов.
Вместе с оттепелью кончилось время свободных коллективных переживаний, поэты ушли с площадей туда, где осталась возможность быть искренним — во внутреннее лирическое пространство. Искренне звучал только тот голос, который говорил о личном и только от своего личного имени.
Поэты упомянуты здесь по той причине, что Енгибаров был не только артистом, но и писателем. Его короткая лирика в прозе в культурах, где рифма и размер — совсем не главный признак стиха, от новогреческой и испанской до английской и японской, считалась бы поэзией.
Спектакль Ольги Мельник с Кириллом Карасовым в роли главного и единственного персонажа — это поэзия Леонида Енгибарова на сцене. Это трудный материал для режиссера и актера. Поэтические в сущности тексты без любимого русским читателем размера и ритма, но с интенсивностью переживания и плотностью текста как в стихах. И как и в лирической поэзии, событийную канву надо угадывать или достраивать на основе лирики.
Кирилл Карасов снимает нос на сцене так, как Енгибаров сделал это в своей артистической жизни, и играет прозаическую лирику Енгибарова. Но режиссер идет дальше. Никто не рождается с клоунским носом: прежде чем снять нос, его надо его надеть.
Зритель, который начинает следить за россыпью разрозненных лирических размышлений вдруг замечает, что они объединены чем-то вроде общего для всех сюжета, документальной рамки. У этой рамке есть свой сюжет: актер-мим готовится выйти на сцену, которую он разлюбил или перерос, потому что его клоунский образ не дает ему быть собой и (вспомним время) говорить, что он думает или хочет сказать. Тут есть и борьба художника с материалом на манер Микеланджело (театр ведь во Флоренции).
В первых сценах актер выходит без клоунского носа, надевает его, его клоунская слава снова приносит ему любовь публики и женщины, но теперь, когда внутри себя он больше не клоун, или больше чем клоун, ему приходится втискивать себя в старый образ, потому что его прекрасная дама (Флоренция — это еще и город Данте) любит его успех, который он сам, кажется, перестал любить, и теперь она покинула его, а он все выходит на сцену то ли по привычке, то ли в надежде ее вернуть. Но в тот вечер, который зритель видит на сцене, герой спектакля размышляет в примерке — выходить или не выходить, практически «быть или не быть». И тут звонит она.
Спектакль развивается в двойном времени. В большом времени всей жизни героя. И в малом времени вечера в гримерке, где артист между звонками задается вопросом: не следует ли из опыта всей его прошлой жизни то, что ему на сцену выходить больше не нужно. Двойному времени соответствует пространственное решение — актер играет в сценической коробке и, спускаясь со сцены, перед первым рядом зрителей.
Лирика Енгибарова получает драматическое оформление, даже саспенс: выйдет или не выйдет, что решит? А спекталь — двойную оптику, театр в театре, где сцены в примерке — как бы документальны, а то, что играется в сценической коробке — не только как выход на сцену, но и как мысли или воспоминание, проигрывающиеся в уме героя.
Движение всего спектакля сложнее, чем от забавного вначале к грустному в конце. Скорее он выглядит как два переплетающихся потока подвижных, иногда почти цирковых сцен, дающих отдых от волн напряженной Енгибаровской лирики. Зритель отвлекается и развлекается вместе с клоуном, но лирическая и патетическая интонация усиливается к концу на подходе к невероятно важным для нашего времени словам, разрывающим границу личного: «ты только ничего не бойся! Ведь если остановится твое сердце рядом будет биться мое».
Актер на сцене один, но он в в диалоге с собой, с вещами, с людьми на той стороне телеофонного провода, с персонажами своих воспоминаний. Он эмоционально пластичен и точен в жесте, одиночество актера за час спектакля не утомляет зрителя — даже итальянцы не знающие русского языка начинали сопереживать герою, а дети затихали. В отличие от прозы, поэзию можно слушать на незнакомом языке.
«Звездный дождь» — удача Кирилла Карасова, который родился на Алтае, в 2018 году закончил Щепкинский институт в Москве, и которому приходится играть другого актера с более богатыми артистическим и жизненным багажом, к тому же преодолевая расовые стереотипы непрошено поселившиеся в подсознании даже самых доброжелательных зрителей. Впрочем и сам Енгибаров, московский армянин, был представителем национального меньшинства, так что внешность актера скорее помогает раскрыть образ, а потом о ней просто забываешь. Как и о его молодости: ведь на сцене прославленный мим в собственных воспоминаниях, где он во всех возрастах сразу, в том числе в том, когда молод и не всегда уверен в себе.
Соло Кирилла Карасова на сцене — результат его сотрудничества с режиссером Ольгой Мельник — настоящий спектакль со всеми атрибутами театра, а не просто выход знакомого лица к зрителям, как часто случается с антрепризами.
Центр Международного театра Флоренции в каком-то смысле предвосхитил нынешнюю разбросанность актеров, режиссеров и зрителей по миру. Режиссер Ольга Мельник, выпускник московского Щукинского театрального института создала его во Флоренции тридцать лет назад. Этот итальянский по составу актеров и языку театр считается в Тоскане русским по режиссерскому подходу, хотя есть спектакль, который итальянские актеры играют на русском языке и русские вещи в репертуаре.
Итальянцы видят русскость театра именно в умении превратить развлечение в переживание (итальянский театр в этом отношении остается более развлекательным), по умению комбинировать серьезное и трагическое в одном спектакле, наконец по точному пониманию и воплощению синтетической природы театра — гораздо более условного, чем, например, кинематограф, искусства, где оживают символы и вещи, а текст, жест, свет, предмет, музыка сливаются в единое целое.
Разумеется, CTI — небольшой театр, но реализовывать эту синтетическую природу театра здесь умеют не хуже, чем в больших и богатых. Вот спектакль по Бунину, с вроде бы простым, на поверхности лежавшим, но, кажется, никем до этого не использованным режиссерским решением: три пары из трех разных рассказов «Темных алей» сливаются в один сюжет, и оказываются словно бы тремя возрастами, тремя этапами жизни одной и той же пары. Или спектакль по японским хайку, где каждое короткое стихотворение превращается в длинный эпизод с движением, светом и музыкой, и все вместе вставлены в драматическую рамку: жизнь японского «маленького человека» — клерка, несправедливо уволенного из корпорации.
СTI несмотря на небольшой масштаб есть своя труппа, долгий опыт участия в фестивалях и отзывы в прессе, помещение, свет, звук, костюмерные и склад реквизита, кухня, столы за зрительскими рядами и традиция встречаться актерам со зрителями за столом после спектакля. Кроме спектаклей, работает собственная трёхлетняя театральная школа и подопечный тюремный театр. Кто ставил спектакль «Отелло. Репетиця» в мужской тюрьме Флоренции с осужденными на сроки вплоть до пожизненного, кажется, справится с любыми актерами.